"В Москве есть только два дома,
которые безусловно и в высшей степени интересны всему миру.
И с точки зрения мирового архитектурного процесса они
куда важнее, чем здание Большого театра или, например, наш Кремль…
Это частный дом Константина Мельникова и так называемый дом Наркомфина"
Давид Саркисян,
директор архитектурного музея им. Щусева
ДОМ НАРКОМФИНА (названный так, потому что изначально
строился для работников наркомата финансов), дом, в который я влюбилась раз и навсегда, вошёл во все мировые учебники по истории архитектуры. Этим домом вдохновлялся гуру западной архитектуры Ле Корбюзье, он всегда держал на рабочем столе чертежи этого здания и с восхищением показывал всем друзьям и знакомым.
Дальше много букв и фото, но должно быть интересно,
особенно москвичам)))
Корбюзье (слева) и один из создателей Дома Наркомфина архитектор Андрей Буров (справа). Буров явно старается подражать своему тогдашнему кумиру.
Этот дом был передовым во всём - от квартирных планировок, высоты потолков, строительных материалов до встроенной мебели.
К сожалению, сейчас Дом Наркомфина внесён ЮНЕСКО в список 100 архитектурных объектов, находящихся под угрозой уничтожения культуры (например, в этом списке были Соловки, не знаю, числятся ли сейчас) и внешне напоминает барак, непонятно как затесавшийся в центр Москвы, между американским посольством и Новинским пассажем. Уже много лет ведутся разговоры о его реставрации, но вряд ли она начнётся раньше, чем через два года.
Дом Наркомфина - результат трёх задач:
1) Построить недорогое жильё.
Недорогое, в том числе и за счёт дешёвых материалов, в частности дом построен из полых бетонных блоков и обшит для тепла камышитом (прессованный камыш).
На фото видно, как отслоился кусок штукатурки и оголил этот самый камышит.
В результате такой экономии звукоизоляция стен стремилась к нулю, дочь одного из жильцов вспоминала, как её отец периодически переговаривался с соседом через стенку.
Зато за счёт камышита дом был очень тёплый.
2)Задача 2: построить удобное и функциональное жильё без прикрас в духе конструктивизма
Конструктивизм (если кратко) - ничего лишнего, всё функционально, забыть о специальном украшательстве чего бы то ни было, будь верен удобству использования «машины для жилья» (Корбюзье), и красота придет, будет очень естественной)
3)Задача 3 - построить жильё нового типа для новых людей - граждан соц.эпохи.
СМОТРИМ, ЧТО ПОЛУЧИЛОСЬ.
Началось всё с того, что в 1920-х гг. нарком финансов, теоретик соц.расселения Николай Милютин, решил построить для своей семьи, для друзей и работников министерства дом.
И не простой, а настоящий советский. Чтобы похож он был на корабль, плывущий вдоль роскошного цветущего сада, чтобы устроен был просто, функционально и удобно. Чтобы квартиры были залиты солнцем, чтобы коридоры напоминали палубы корабля, чтобы не было ничего аляповатого и пошлого в оформлении стен и потолков. Никакого мещанства, одним словом… Большие площадки для общения и личностного развития, маленькие -для личного времяпровождения.
Одним словом, Милютин хотел жить в новом со всех точек зрения доме.
Исполнить мечту он пригласил архитекторов-конструктивистов Моисея Гинзбурга и Игнатия Милинисона.
Так в 1930г. в Москве, по адресу Новинский бульвар, 25, появился дом-"корабль".
Мечта наркома сбылась.
_______________________________
Дом-коммуна предполагает в первую очередь разделение личной площади и общественной.
Поэтому Дом Наркомфина состоит из двух корпусов - большого жилого (квартиры-ячейки) и поменьше, коммунально-служебного (детский сад, столовая, кафе, клуб, спортзал и т.п.). Плюс - ещё одно небольшое, отдельно вынесенное здание прачечной.
Соединялись они крытым переходом на уровне 2-го этажа
Примерно так выглядело это здание в 1930-х годах. Макет.
Переход между корпусами.
КОММУНАЛЬНЫЙ КОРПУС.
Состоял из двух больших двусветных залов с антресольными этажами. Первоначально в верхнем было кафе-столовая-клуб, которым пользовались жители дома и соседи - приходили с судками, покупали еду. По воспоминаниям сына Моисея Гинзбурга, кафе было очень популярным.
На первом этаже в нижнем зале планировался спортивный зал, но, поскольку детский корпус в центре двора не был построен, в итоге там сделали детский сад. Функционировала также терраса на крыше корпуса.
Коммунальный корпус. Макет реконструкции.
Так он выглядит сейчас.
А так выглядел внутри в 1930-е годы.
ЖИЛОЙ КОРПУС.
ЖИЛЫЕ ЯЧЕЙКИ.
В жилом корпусе располагались собственно квартиры.
Идеальный дом-коммуна не должен иметь квартир, а лишь небольшие личные пространства на уровне "койко-место+тумбочка", что-то вроде казармы. Напоминаю, что и женщины, и дети в идеальной коммуне тоже считались общественными, институт семьи отсутствовал.
Создатели Дома Наркомфина справедливо полагали, что такое соцустройство пока недостижимо, и назвали совё творени "экспериментальное жилище переходного типа" - переходного от привычной квартиры к коммунарской системе проживания. Поэтому личные пространства в доме Гинзбурга - это не койко-места, и даже не комнаты в коммуналке, но и не квартиры в том смысле, в каком это слово понималось в те годы. Гинзбург назвал их "жилые ячейки".
Жилая ячейка. Фото 1930-хх гг.
Предполагалось, что работа и быт должны оставаться за пределами жилого корпуса, а здесь жильцы должны были исключительно отдыхать и общаться с семьёй. Питаться жильцы должны были в столовой коммунального корпуса, для тех, кто по графику работы не успевал в столовую, были сделаны в жилом корпусе две кухни, основная функция которых была - разогреть еду.
Тем не менее Гинзбург поместил в каждой квратире кухонную нишу 1, 4 метра шириной, санузел и маленькую душевую кабину.
Кухонная ниша. 
Хочу подчеркунть ещё раз, что обобществление быта предполагалось постепенным, ненасильственным, органическим. Конечно, предполагалось, что "быт" в основном будет перенесен в двухэтажный общественный корпус по соседству. Но при этом жильцам всё же оставили свободу выбора.
___________________________
Подробнее о ячейках расскажу отдельным постом, а сейчас вернёмся к жилому корпусу.
Это было 6-ти этажное здание, с небольшой 2-х этажной надстройкой на крыше (7 и 8 этажи), надстройку хорошо видно на фото макете (первое фото).
КРЫША И НАДСТРОЙКА.
В нижнем этаже надстройки располагалась квартира наркома здравохранения Семашко, в верхнем - самого наркома финансов Милютина. Квартира Милютина по сути была единственным на тот в Москве пентхаусом.
Существует версия, что Милютин, попросил построить себе пентхаус, чтобы прикрыть промашку архитекторов - на плоской крыше нехорошо торчали трубы и прочие конструкции, и надо было их как-то закрыть.
Сейчас крыша выглядит удручающе, от надстройки остался только железобетонный каркас, но как и в 30-ые, с неё открываются потрясающие виды.
ПЕРВЫЙ ЭТАЖ.
Первого этажа у здания как такового не было - его заменяли колонны 2.5 метра высотой. Такое решение Гинзбург объяснил желанием сохранить парк и неровным рельефом местности (поставить дом на колонны было намного экономичнее, чем выравнивать рельеф).
В 1960-е годы первый этаж полностью застроили и сегодня колонны мы можем видеть лишь частично. Например, их хорошо видно на фото в начале , где показан крытый переход между корпусами.
КОРИДОРНАЯ АРИФМЕТИКА.
С первым этажом и крышей мы разобрались, а дальше начинается странная ариметика.
В доме всего 2 подъезда (не считая того входа, который появился в 1960-е, когда был застроен первый этаж).
Дом Наркомфина - так называемого "ленточного" типа: весь этаж вдоль прорезает коридор, куда и выходят двери всех квартир-ячеек (система общежития). Попасть в коридор можно с того и другого торца - отсюда два подъезда.
При этом все квартиры выходят окнами на одну сторону дома, на другую - окна коридора.
По замыслу Гинзбурга коридоры должны были быть просторными и красивыми, чтобы стимулировать общение граждан друг с другом.
Как минимум с задачей "просторные и красивые" он справился:
Ширина коридора - 4 метра.
Окна - раздвижные. К сожалению, роликовые системы окон, сделанные почти кустарным способом и из дешёвого сплава, часто заедали (на это жаловались многие современники).
Сохранились, хоть и не везде батареи того времени
На одной из дверей сохранилась табличка с именем жильца.
Лестничные площадки.
Обратите внимание - какие простые, лаконичные по форме, но в то же время красивые лестницы!
Лифт. Не знаю, был он изначально или его построили позже.
А теперь посчитаем коридоры и этажи, и получим удивительное - НА 5 ЭТАЖЕЙ 2 КОРИДОРА (!!!), а именно - на 3-ем и 5-ом этажах.
А фишка в том, что открывая любую дверь, которая выходит в коридор, вы оказываетесь в мини прихожей, откуда лестница ведёт вниз или вверх! Квартиры располагаются на разных этажах! Например, одна на 6-ом, другая на 5-ом. При этом квартиры ещё и двух и даже трёх уровневые!
Их прихожие и санузлы находятся на одном уровне, а дальше квартиры как бы уходят одна под другую. Название - ячейки - в том числе и отсюда: одинаковые и прилегают друг к другу, как соты-ячейки в ульях.
Лестница в одной из ячеек, соединяющая разные уровни квартиры.
Вот, например, план 5-го "коридорного этажа". На плане хорошо видно вход в соседствующие друг с другом ячейки, маленькие прихожие, лестницы. А небольшие прямоугольники сразу при входе, перед лестницами - это, извиняюсь, сортиры.
А вот для сравнения планы 4-го и 6-го этажей, без коридоров.
Из-за того, что ячейки имели какие-то 2, а какие-то 3 уровня, то и получилось, что коридоров два на 5 этажей (а не два на 4 этажа).
Изначально двери квартир были окрашены в разные цвета, те, что вели наверх - в белый, те, что вели на нижний этаж - в чёрный.
Вот такая получается арифметика по-Гинзбургу)))
Важно отметить, что такая система, когда один коридор "обслуживал" несколько этажей, был придумана не из-за желания соригинальничать, а по причине экономии площади.
СУДЬБА ДОМА НАРКОМФИНА.
Несмотря на удачную задумку, уже к концу 1930-х большинство квартир-ячеек превратились в обычную коммуналку.
В построенном в 1930 году из дешевых стройматериалов того времени здании ни разу не проводился капитальный ремонт. С 1970-х годов из-за высокой степени износа Моссовет начал расселение жильцов, а само сооружение определили под снос. Но после того как в 1997 году усилиями общественности дом-коммуна был признан архитектурным памятником, а в 2006 году был включен в список ЮНЕСКО, речь о сносе больше не идет.
В 1990-м году было принято решение о реставрации, но воз и ныне там.
Сегодня по наружным стенам здания проходят глубокие разломы, наспех заделанные строительной пеной, вместо окон тут и там вставлены полусгнившие фанерные щиты и куски кровельной жести. Построенная несколько лет назад рядом с Новинским пассажем автомобильная парковка нарушила естественную дренажную систему, в результате чего все сточные воды устремляются прямиком под фундамент Дома Наркомфина.
Состояние дома изнутри не менее печальное: в коридорах проваливается пол, в части здания отключено отопление, из-за чего дом промерзает зимой, а весной покрывается новыми колониями плесени, сплошь покрывающей потолки вперемешку со следами от протечек. Рассохшиеся от времени камышитовые осыпаются на глазах, канализационные трубы трескаются, балконы и окна заколочены.
Последние 10 лет в здании жилыми остаются около 15 квартир, до недавнего времени днём Дом наполняли толпы туристов и любителей граффити (интернет забит их фоторепортажами). Ночью начиналось поломничество бомжей, которые неоднократно устраивали пожары. В 2009-ом случился серьёзный пожар, в результате которого полностью выгорела надстройка служебного корпуса.
С этого времени организована какая-никакая, но охрана здания.
Летом 2010 принято решение до того, как начнутся реставрационные работы, сдавать за символическую плату часть квартир молодым художникам под студии.
После реставрации в заднии планируется открыть бутик-отель.
@темы:
история,
интерьер,
культпоход,
архитектура